Зима 1979 года выдалась необычайно холодной. Норильск морозами не удивить, но в январе столбики термометра опустились до рекордной отметки в -56 градусов, а в окрестной тундре охотники фиксировали и более низкие температуры. Ни до, ни после таких значений в городе не было – рекорд! И это при ветре в 10-12 м\с.
Есть на Крайнем севере такой показатель: жёсткость воздуха – это когда значение температуры суммируется с удвоенным значением ветра. Так вот, в те дни жёсткость превышала 80 баллов, и казалось, что это далеко не предел.
Город жил своей обычной жизнью. Тепло в квартирах норильчан – тогда это был повод отдельной гордости наряду с ярким, почти праздничным освещением улиц в полярную ночь или доступным бытовым сервисом. Правда, по причине низких температур в школах были объявлены актировки – отменены уроки, что для норильских школьников дело привычное. В такие дни, несмотря на мороз, ребята собирались во дворах и жгли костры, а старшеклассники пользовались передышкой в учебном графике и приходили в школу, чтобы позаниматься индивидуально по некоторым предметам – скоро экзамены.
Обычно такие сильные морозы в Норильске долго не держатся: неделя, другая и начинается пурга, несущая потепление. Неизвестно ещё, что лучше – морозы или ветра, а бывает, что всё вместе, и тогда не до шуток. Тогда, ровно сорок лет назад, морозы не отступали слишком долго, уже февраль начался, а термометры теплее -40 ни разу не показали. Впрочем, любая погода для норильчанина привычна, ибо дома и на работе тепло, расстояния небольшие, транспортная схема налажена… Даже у тех, кто на улице работает, есть свой, отработанный годами и комфортный регламент труда с обогревом, чаем и горячим питанием.
Утром 2-го февраля жители Норильска, как обычно, собирались на работу, не обращая внимания, что в квартирах несколько похолодало. Такое иногда бывало, когда на городской ТЭЦ немного сбрасывали параметры – так требовала технологическая схема. А вот к вечеру, когда в некоторых домах и общественных зданиях температура понизилась аж до 10-12 градусов, по городу поползли слухи: на газопроводе, питающем энергией единственную ТЭЦ, произошла авария и все дома остались без горячей воды и тепла. Вода вскоре появилась, а вот батареи были холодные… Сразу стало страшно – бежать греться некуда! Норильск – по сути, остров, к нему нет сухопутных дорог. Как говорится, «только самолётом можно долететь». Все жители стали заложниками ситуации. Паники не было. Пока не было! Норильчане ждали официальных сообщений, верили во всемогущий комбинат и грелись электричеством. С каждой минутой напряжение нарастало, а слухи становились всё более зловещими.
Между тем, ситуация и в самом деле сложилась катастрофическая. На газопроводе Мессояха-Норильск, единственном источнике энергии всего промышленного района, лопнули немецкие трубы, не выдержали сверхнизких температур. Газопровод эксплуатировался уже десять лет и считался надёжным, проверенным сооружением. Однако длительные аномальные морозы оказались сильнее германской стали. По официальной версии, трубы лопнули от гидроудара и пошла цепная реакция: струя газа срывала части трубопровода с опор и разбрасывала по тундре. За несколько минут в сотне километров от города раскидало около сорока километров трубопровода на двух участках! Самое страшное, что резервного газопровода не было – «голубое топливо» подавалось в Норильск по единственной нитке. В такой ситуации о быстрой ликвидации аварии даже мечтать не приходилось. Место катастрофы из вертолёта выглядело так, будто рассыпали коробок спичек. Все жилые, общественные и промышленные объекты, весь огромный, отрезанный от мира заполярный социум – всё это в одночасье осталось без тепла.
Передачи норильской студии телевидения ежедневно начинались в 18-00 – с мультфильма, которого ждали все дети. Тем страшным февральским вечером мультфильма не было – в эфире появился директор комбината Борис Колесников и рассказал о случившемся, ничего не скрывая, но и не нагнетая обстановку. Важно, что своим выступлением лидер создал уникальную атмосферу надёжности и спокойствия, именно это и было самое главное в тот момент. Он рассказал, что лично облетел оба участка взорвавшегося газопровода, объяснил причины аварии, описал её размеры. Спокойно и чётко объяснил, что надо делать норильчанам, что делает комбинат и что делается в масштабах всей страны. Назвал, ничего не преуменьшая, примерные сроки ликвидации аварии. Сам тон выступления директора явился для горожан лучшим средством от паники, а слова – инструкцией.
Что было в душе самого директора – мы уже не узнаем никогда. А повод для паники был очень весомый. Во всяком случае, в Москве, в министерских кабинетах при попытке рассмотреть вариант эвакуации населения самолётами (а это почти 300 тысяч человек), выяснилось, что в лучшем случае процесс затянется на полгода – 2300 авиарейсов! Значит никаких других вариантов, кроме как переключаться на резерв угля и дизельного топлива, а после ударно восстанавливать газопровод, у Норильска не было. И в этом процессе права на ошибку уже не оставалось.
Каждую минуту город замерзал, и остановить это надо было в считаные часы. Срочно расконсервировали запасы угля и открыли старые угольные разрезы. Позднее, за несколько дней наладили отгрузку угля на ТЭЦ. Остановили всё металлургическое производство, временно перевели плавильные агрегаты в спящий режим. Этот факт говорит о самом серьёзном положении вещей: производственный процесс в Норильске никогда не останавливался, такова технология.
Штаб по ликвидации аварии собрали сразу, понимая степень ответственности за решения и результат. Первое, что прозвучало на заседании: нельзя ни в коем случае допустить паники. Город должен жить обычной жизнью. Ни один спектакль, ни один концерт, ни одно массовое мероприятие нельзя отменять. Все учреждения должны работать в штатном режиме, включая даже рестораны. А уже потом штаб начал обсуждать другие вопросы: о переходе на резервное топливо, создании отрядов по восстановлению трубопроводов, остановке промпредприятий… Надо было рассчитать, на сколько хватит резерва дизтоплива, организовать поставки угля и правильно его использовать, решить ещё массу неожиданных, впервые появившихся и при этом неотложных организационных вопросов.
Трудно представить степень ответственности, которая лежала в те дни на руководстве комбината – и в первую очередь, на Колесникове. Огромный комплекс трудных вопросов, где не только тепло было в приоритете, но и транспорт, электричество, снабжение, социальные проблемы… Вот что вспоминает о настроениях в Норильске участник событий Аркадий Виницкий:
«По городу опять поползли слухи. Но – поразительный факт! – не негативные, какими полагается быть слухам, а позитивные. Например, говорили, что две дивизии «Антеев» задействованы для доставки газовых труб большого диаметра. Сомнительно, что сверхтяжёлых самолётов могло набраться в стране хотя бы на одну дивизию. Или: одна из «материковских» бригад, командированных на помощь, по прилёте в Алыкель поинтересовалась, сколько им на трассе будут платить, -- их тут же отправили обратно. Ходили также слухи, что лучших поваров из норильских ресторанов командировали на трассу кормить ремонтников по высшему классу. А по окончании работ каждый участник, включая поваров, мог при желании вместо зарплаты получить дефицитный по тем временам товар – «Жигули». Только высокая степень доверия к руководству могла порождать такого рода слухи».
Ещё одна нелёгкая директорская задача тех страшных дней – несколько раз в день держать связь с Москвой. Борис Иванович Колесников всё время докладывал о ситуации на самый верх – Алексей Николаевич Косыгин, председатель Совмина, был в курсе всего постоянно! А ещё надо было решать оперативные вопросы с министром цветной металлургии Петром Фадеевичем Ломако и замминистра газовой промышленности Грантом Джаваншировичем Маргуловым. Эта работа велась круглосуточно.
Через семь дней газовики смогли сделать перемычку и «продавить» газ в обход разрушенного участка через конденсатопровод. После этого газ понемногу, но всё же пошёл на ТЭЦ, и все облегчённо вздохнули. Долгих семь суток инженеры «Норильскгазпрома» жили прямо на рабочих местах, все основные службы города и комбината находились в режиме круглосуточной связи и были готовы оперативно решать вопросы когда угодно. Теперь положение стабилизировалось.
Но радоваться было рано! Той же ночью, 9 февраля, температура наружного воздуха, державшаяся до этого в районе -40С, опять упала до 52 градусов ниже нуля, и пришлось остановить подачу газа по временной схеме: рисковать было нельзя, любая случайность могла стать роковой. В эту ночь не только Колесников, но и всё руководство комбината опять не покидало своих рабочих мест. Снова обсуждали планы эвакуации населения из Норильска. Звучали самые невероятные предложения, вплоть до использования грузовых судов и ледоколов…
А ситуация становилась всё хуже, всё опаснее. Из-за низких температур перемораживались и лопались трубы в жилых и общественных помещениях, в цехах ломались калориферы, арматура… "Размороженные" здания – зрелище страшное! Когда вода в системе отопления замерзает, то трубы разрывает льдом, как взрывом, -- пар, лед, покорёженный металл... Оборудование покрывалось наледью, инеем, с потолков свисали сосульки. По радио то и дело жителей призывали экономить горячую воду (а она была!) и не включать электрические обогреватели. Но становилось всё холоднее, норильчане грелись печками и калориферами, но предохранители не выдерживали, и многие сидели без света. Аварийные бригады электриков и сантехников работали постоянно, круглые сутки, падая от усталости и не успевая устранять поломки.
Беда сплотила людей. Перед лицом реальной опасности свои лучшие качества проявили не только городские и комбинатские организации, но и все жители Норильска. Мало кто жаловался и ныл. В основном старались выполнять рекомендации: сохранять тепло, экономить воду и электричество. Бывало, ходили по квартире одетыми в шубы и дубленки, спали тоже. Собирались на кухне всей семьей, закрывали дверь и грелись у электрической духовки, но это было чревато проблемами с электропроводкой, поэтому старались не злоупотреблять. Иногда жильцы нескольких квартир собирали детей в одну, чтобы создать малышам комфортные условия, так проще и веселее…
Бытовые вопросы решались моментально, помощь социальным объектам оказывалась независимо от принадлежности. Часто люди сами включали смекалку и находили выход из ситуации. Например, когда в роддоме стало опасно холодно, из комбината привезли тепловые пушки. А когда выяснилось, что этого мало, доставили со складов Норильскснаба матрасы и с помощью добровольцев заделали ими все окна. Роддом тогда работал в обычном режиме, а как иначе…
Ситуацию удалось взять под контроль и стабилизировать только 12 февраля. Морозы немного отпустили, параметры тепла восстановили, наладив временную схему с использованием угля. Теперь надо было решить главную проблему – восстановить разрушенную магистраль. Полтора миллиона (!) рублей на эти работы выделило министерство, хорошо понимая, что есть вещи дороже денег. Кроме специалистов в процессе восстановления приняли участие сотни добровольцев. В партийных и комсомольских комитетах стояли очереди из желающих поработать «на трубопроводе». Остро нужны были сварщики, потому этих специалистов отправили «на трубу» все подразделения комбината, даже Надеждинский завод, где они были нужнее всего – там готовились к пуску первой очереди.
Теперь, когда опасность миновала, волна энтузиазма накрыла Норильск. По телевизору показывали уже не Колесникова, а сам процесс работы на восстановлении трубы, конкретных героев работающих на морозе по две смены, новые участки, ими построенные. Воодушевлённые жители лепили пельмени и пирожки для ликвидаторов аварии, местные охотники и мастерицы делились тёплыми вещами – собачьими и волчьими унтами, полушубками. Лучшие рестораны промрайона готовили деликатесы и отправляли рабочим, стремясь тоже помочь процессу восстановления. В частном порядке жители передавали на место работ дефицитные сигареты, фрукты, консервы… О деньгах в ту пору говорить было просто неприлично.
Газопровод восстановили только в середине марта, и срок этот следует считать рекордным в создавшейся ситуации. Газ снова пошёл на ТЭЦ в полном объёме. Норильск вернулся к обычному режиму жизни. Но для руководства Норильского промышленного района этот период стал самым страшным, несмотря на блестящий выход из ситуации. Обратим внимание, что эффективная методика устранения этой неожиданной и смертельно опасной проблемы была разработана и применена прямо на месте, без какой-либо подготовки. Все решения принимались впервые, на свой страх и риск, а результаты не были прогнозируемы. Впрочем, в истории Норильска почти все основные решения когда-то принимались впервые, часто впервые в мировой практике. Показательно, что большинство жителей Норильска так и не поняли, насколько близко от катастрофы, от смертельной опасности они были, и это очень важно! Может быть, именно в этом и состоит основная заслуга ликвидаторов аварии.
Свежие комментарии