Пишет Александр Халдей Специально для ИА REGNUM
Однако судя по откликам, фильм не удался и вызвал разочарование. После серии искрометных и динамичных советских комедий, сделанных в условиях "тоталитарной совковой цензуры", снятый в условиях вольной воли фильм оказался банановой коркой, на которой поскользнулись создатели и воплотители. Фильм получился откровенно натужный и вызывающий скорее зубную боль, чем сочувствие и смех.
Понятно, авторы ставили задачу воплотить мягкий лиризм и ностальгию по добрым наивным временам с задачей выполнения идеологического заказа на умеренный, но чётко читаемый антисоветизм. Без этой приправы ни один фильм о советском времени не имеет шанса увидеть свет.
Но проблема в том, что оказалось возможным собрать в кучу массу талантов и всем вместе сделать провальную вещь. Судьба "Ликвидации" или "Иронии судьбы" "Одесскому пароходу" явно не светит. Его не то, что пересматривать не будут - его досмотреть до конца многие не смогли.
Многим не понравился откровенный стёб выросших и получивших бесплатное образование создателей над временем, в котором они состоялись и которое уже не может постоять за себя и упрекнуть во лжи. Сцены с плохой телефонной связью и ЧП в самолёте так явственно не соответствуют реальности того времени, что зритель чувствует себя соучастником чего-то постыдного. Он стесняется смеяться над этими сценами.
На самом деле это сейчас опасно летать на самолётах, а тогда как раз всё было вполне надёжно. Те, кто тогда жил и летал, подтвердят. Система гражданской авиации по уровню квалификации лётного состава и качеству работы техников не вызывала никаких страхов и аэрофобии.
Это сейчас летать - что играть в русскую рулетку. Но авторы не смеются над нынешним временем. Весь их сарказм нацелен туда, в свою советскую молодость и своё прошлое. Зачем? Денег не хватает?
Сцена с телефонным разговором тоже доведена до абсурда ради усиления смеха. У молодых реально возникает впечатление, что "в совке по батареям перестукивались". Да, наверное, были проблемы со связью, сейчас их не меньше, но проблемы эти были довольно редкие, и они были обусловлены тем уровнем технического прогресса, что был во всём мире, а не нашей отсталостью и криворукостью.
Жванецкий сконструировал вымышленную ситуацию, но в кино она стала типажом, обобщением картинки реальности. Все должны были узнать там себя - но почему-то никто не узнал. Положа руку на сердце, телефоны тогда работали вполне нормально.
Сцена с яблоками так сильно переиграна, что из комедии превращается в сцену бытового насилия над ребёнком. Так много там агрессии и так мало мягкого юмора.
Про сцену с участием Михаила Ефремова даже разных мнений не отмечено - все отметили откровенно угнетающее её воздействие и неприязнь к актёру, известному своим бытовым пьянством и своей ненавистью к России во все её исторические времена.
Но даже те сцены, в которых было можно прочесть мягкую иронию и лирику, сняты с разрывами в темпе, с провалами прямо по ходу сюжета. Между репликами - пустоты, сбои темпа, провалы ритма. Нет ощущения единого действия, вместо этого наспех сшитые отдельные фразы и реплики.
Актёрам играть явно тяжело, хотя они так профессиональны, что им, казалось бы, по плечу создавать динамику без монтажных склеек. Не было у них настроя, не было симпатии к героям. Вдохновения не было, как говорили когда-то в СССР.
Отдельной грустью воспринимаются откровенно глумливые сцены с хором, символом советской системы, замшелость и престарелость которой всячески подчёркивали тоскливые и немного свирепые лица поющих. Карикатурность усиливало выпяченное демонстрирование одинаковых орденов - намёк на брежневские атрибуты и возведение этого образа в символ эпохи.
Понятно, что пароход одесский, но герои там всесоюзные. Либо тупые нарьянмарцы, либо похотливые кавказцы, либо полукриминальные зубные врачи, либо вечно пьяные пролетарии, либо туповатые руководители. И на этом фоне в толпе маразматичной родни молодые люди пытаются создать своё счастье, безнадёжность которого уже показана на примерах более старших героев.
Лучшей сценой фильма стали заключительные кадры разбора декораций. Вся это квазисоветская реальность - вымысел создателей от начала до конца. Понятно, что хотели показать ностальгию по общему доброму времени. Но ведь только что это время оплевывали с ног до головы, сделав из него карикатуру. Как же нам поверить в симпатию создателей?
Да, нельзя упрекать актёров, что за деньги они способны на любую низость. От актёров нелепо требовать морали. Актёр - это пустая форма, в которую содержание наливает режиссёр. Сегодня он играет героя, завтра злодея. Профессия учит в каждом образе находить отталкивающие и симпатичные черты. Ругать актёра можно лишь за незнание системы Станиславского и неумение перевоплощаться. Моральный облик актёра лучше не трогать, чтобы не разочароваться во всём человечестве.
Но то, что получалось у Жванецкого, не получилось у создателей фильма. Жванецкий мог быть необъективным, но не был злым, а фильм получился необъективным и со злостью. Смех и юмор утратили снисходительность и симпатию к героям и превратились в глумливый лживый стёб. В пасквиль. Система Станиславского не сработала: ничего симпатичного в героях и во времени актёры изобразить не смогли. Они их не любят, что и показали во всей красе, хотя, несомненно, Урсуляк ставил иную задачу.
Да, Жванецкий не случайно молчал в фильме на фоне разбора декораций старой Одессы. Его фигура была не просто грустной - она была трагической. Его Одессу уничтожили не современники, её уничтожил он сам и ему подобные. Те, кто писал, и те, кто смеялся над написанным.
Жванецкий был вместе со страной, в высмеивании которой он так здорово преуспел. Думал, что борется с недостатками, а получается, помог уничтожить свой дом. Который, несомненно, по-своему любил. Он не хотел так, но так получилось. И это уже его личная трагедия.
Будучи человеком умным, он, вероятно, это понимает. Но никогда не скажет вслух. Ибо это означает отречься от самого себя - того, который и стал знаменитым благодаря разрушительной силе своего сатирического таланта. Отречься и покаяться. Но не может этого сделать Михал Михалыч. Не по силам ему. И потому так безнадёжна, так грустна и опустошена его походка, так просителен его взгляд к потомкам. Возможно, я не прав, но мне хочется видеть в этом прощальном взгляде просьбу о прощении.
Откровенная политическая конъюнктура Урсуляка и вовсе убивает его как художника. Эта плакатно-лозунговая мораль в стиле кота Леопольда в финале фильма свидетельствует о вырождении режиссуры до уровня агиток. Фильм делали наспех, веря, что текстовый материал, известный наизусть всей стране, спасёт провалы игры и режиссуры. Не спас. Фильм стал неудачным капустником в исполнении профессиональных, но равнодушных актёров.
"Одесский пароход" не поплыл, он затонул под Новый год как "Титаник". Ушло время для добрых и талантливых кинокомедий. Пришла эпоха злых и циничных деляг, утративших свой талант в погоне за деньгами, которые не пахнут. Оказалось, бывает, что пахнут - позором и утратой того, что не измеряется в деньгах - любви и уважения. Лучше бы этот фильм не делали.
Впрочем, положительный эффект от этого фильма есть. Это в большинстве своём негативная реакция зрителей. У них осталось ещё в душе что-то святое и просто чувство меры и реальности. Предателей нигде не любят, а когда человек предал самого себя, свою молодость и своё время, то он жалок и ничтожен. Именно об этом говорит фильм "Одесский пароход", и в этом оказалась его главная миссия.
Это единственный пароход, о котором никто не будет жалеть, что он утонул. Туда ему и дорога. А вот нам стоит задуматься о своём спасении.
Свежие комментарии